Буэнос-Айрес — прекрасное место, где я ещё не успел побывать, но очень хочу в рамках мечты повторить мотоциклетное путешествие Че Гевары. Но пока я не там, и не могу увидеть своими глазами жизнь аргентинских подростков, из которых 40% живут за чертой бедности, а полмиллиона даже не ходят в школу и фактически полу- и совсем беспризорники.
Что делать детям, которые оставлены сами на себя и гуляют сами по себе? Частично ответ нам даст Вельзевул в исполнении Уильяма Голдинга (для тех, кто не знает иврит — «повелитель мух» это «бааль а звув», он же Вельзевул), частично — бразильский «Город Бога», а частично незаслуженно забытый, но ожидающий своего часа Макаренко.
Так как за полумиллионом никак не уследить, власти Буэнос-Айреса решили подключить тысячи муниципальных камер наблюдения к системе распознавания лиц, дабы отлавливать малолетних преступников. Казалось бы, инициатива спасать детей должна приветствоваться всеми без исключения, но нет.
MIT Technology Review, в своё время бывший интересным источником новостей технологии, а ныне полностью завоёванный SJW-комиссарами (Трамп плохой, женщин в хайтеке унижают и дискриминируют, системный расизм и побыстрее введите цензуру!) отметился и на эту тему.
Как обычно, прайваси-шмайваси, но это теоретические измышления, на практике же аргументы сводятся к двум конкретным претензиям — хранение данных и ошибки системы. Данные хранятся несекьюрно, в незашифрованном виде, а система распознавания лиц ошибается на детях чаще, чем на взрослых.
Строить серьёзный кейс против системы распознаванмия лиц на этих двух слонах мне кажется немножечко глуповатым — базу данных можно переконфигурировать, а ошибок будет меньше по мере обучения системы, которая никогда не обучится, если не будет массово работать. Это тот же уроборос, что и с автономными машинами — они не будут по-настоящему надёжными, пока не наездят миллиарды километров, но им не дадут ездить, пока они не будут супер-надёжными.
А вот проблема прайваси мне кажется не такой уж и надуманной. В связи с переездом человечества из деревни в город новый общественный строй породил новый общественный договор и новое понятие — анонимность. Такого же никогда раньше не было — на протяжении всей истории даже не человеков, а вообще высших приматов все друг друга знали, а незнакомцы были из другого племени и в охновном их надо было убивать, или как минимум обращать в бегство.
И тут человечество переехало назад, в деревню — но на этот раз глобальную. Людям очень нравится global village — посылки из Китая приходят практически мгновенно, интернет работает уже практически везде и связь можно поддерживать практически со всеми и практически всегда. Однако главное правило деревни — все друг друга знают и все знают всё друг про друга — мы принять не готовы.
И тут встаёт вопрос — что же делать? Технологии не стоят на месте, и через несколько лет базу данных перепишут и зашифруют, попутно, как это и полагается в госсистемах, распилив 90% от выделенного на это дело бюджета. Распознавание лиц улучшится и станет лучше, чем это умеет делать человек — и два главных аргумента MIT Technology Review исчезнут, а вопрос останется.
Основная опасность таких огромных баз данных — это их неминуемое вытекание наружу с неизвестными последствиями. Это раньше как было — чтобы скопировать чертежи подлодки, надо было ночами сидеть и фотографировать их на микроплёнку, которую надо было физически кому-то передать, а лет 15 назад у меня уже был диск со всей базов Битуах Леуми Израиля.
Аргумент «мне нечего скрывать», который часто приводят люди, не боящиеся массовой слежки, мне хочется парировать так — а вы уверены, что если внимательно просмотреть все ваши коммуникации от смс и до вотсаппа, а также внимательно прослушать все ваши телефонные разговоры, вам всё так же будет нечего скрывать?
Лучше всех людей на свете я знаю самого себя — поэтому я самый худший человек из всех мне повстречавшихся в жизни. У меня, например, столько всего, что вообще никак нельзя чтоб выплыло наружу — помимо всех дел, которые я обсуждаю с коллегами по телефону, воруя их личное время на нужды своих клиентов, я ещё и на личные темы общаюсь.
Есть разные люди — я, например, если на кого-то злюсь, обязан выпустить пар. Это значит, что я кому-то из близких выскажу всё-всё-всё, что я думаю и что не думаю, и после этого мне станет стыдно и я вернусь в баланс. И вот я представляю себе, что такие разговоры выльются в сеть — о боже, это же ужас!
Каждому человеку есть что скрывать — иначе мы бы не закрывали за собой двери, заходя в туалет. И такие системы, вырвавшись на свободу, могут порушить бесчисленное количество жизней. Это с одной стороны.
А с другой стороны есть полмиллиона беспризорников в Буэнос-Айресе и его окрестностях, и этих детей надо реально спасать — да и от них тоже надо спасаться, ибо в своё беспризорное время они не читаю книги по квантовой мехзанике, как та девочка, которую Вилл Смит пристрелил, а шарятся по улицам, угашиваются любой доступной наркотой, воруют и грабят.
Вот такая дилемма. Надеюсь, вы понимаете, что на самом деле это не локальный аргентинский вопрос, и в очень скором ближайшем будующем мы с вами — где вы бы ни были, мой нежнейший читатель — столкнёмся именно с этой дилеммой.
Нужна ли нам система предотвращения преступности с распознаванием лиц и базой данных всего населения?
'О том, как в Аргентине камеры приглядывают за беспризорниками, или границы свободы' Комментариев пока нет
Будьте первым комментатором!